При построении своих нарративов российские пропагандисты в какой-то степени руководствуются концепцией мягкой силы Джозефа Ная. Однако в России этот подход используют в особой, извращенной форме. В то время, как в странах Запада «мягкая сила» предусматривает позитивную повестку дня, для России речь скорее идет о «мягком принуждении». Помимо военного давления и шантажа, спецопераций, использования экономических рычагов влияния на мировое сообщества, Россия также формирует информационное пространство, в котором легко запугать обывателя. Расчет российской пропаганды состоит в том, что страх, недоверие, враждебность – эмоциональные триггеры, которые притупляют критическое мышление, позволяют манипулировать аудиторией, стают преградой для слаженного, скоординированного и оттого эффективного противостояния российскому давлению.
Именно руководствуясь желанием посеять зерна страха, недоверия и враждебности, манипулируя при этом историческими травмами, а также мифами, которые годами насаждались российской пропагандой, формируются российские нарративы для польской и украинской аудитории.
Примечательно, что один и тот же миф адаптируется для двух аудиторий с противоположным знаком. Например, украинцам российские пропагандисты пытаются насадить идеи о том, что Польша пытается получить доминирующую роль в Украине: контролировать территории, насаждать польский злотый в качестве валюты, и даже «денацифицировать» жителей Западной Украины и использовать их в качестве дешевой рабочей силы. Аналогичные по своей сути месседжи сформированны и для польской аудитории. Поляков российская пропаганда пытается убедить в том, что украинцы, которые прибыли в Польшу спасаясь от войны, имеют целью украинизацию Польши. Украинцы будто бы требуют введения украинского языка вторым государственным языком в Польше, получают преференции при приеме на работу и в доступе к социальным благам.
Иногда пропагандистские месседжи достигают едва ли не полной зеркальности. Украинцам навязывают страх того, что в Польше их могуть выгнать из дома на улицу и лишить работы только за то, что они украинцы, а полякам намекают, что это они могут оказаться безработными на улице из-за украинцев, которые приходят в их дома и отнимают рабочие места. (При этом, российская пропаганда стыдливо молчит о том, что после российского полномасштабного вторжения в Украину трудности с трудоустройством в Польше будут прежде всего у россиян, которым скорее всего будет отказано в упрощенном доступе на польский рынок труда).
Пользуясь страхом безработицы, повышением цен на продукты первой необходимости и коммунальные услуги, осложнением социально-экономического положения, прежде всего наиболее уязвимых групп населения, причина которого – российская агрессия, россияне пытаются обвинить во всем Украину и украинцев, единственная вина которых в том, что они отказались здаться и быть уничтоженными как народ.
Вместе с попытками посеять зерна вражды и страха российские пропагандисты пытаются дезоринтировать аудиторию. Чего стоят попытки распространить ложь о том, что предки польского Президента Анджея Дуды – украинцы из Львовской области, а его дед Михаил Дуда – воин УПА? Этот миф российская пропаганда начала распространять еще в 2015 году, задолго до полномасштабного вторжения в Украину. крайней мере с начала 2015 года. Сам Анджей Дуда, прокомментировал этот фейк словами: «Полная чушь. Мой дед Алойзы Дуда жил в Старом-Сонче, был скорняком и умер 01.07.1992». Единственное, что связывает Михаила Дуду и Анджея Дуду – это фамилия, которая довольно распространена как в Польше, так и в Украине.
В то же время, в 2022 году появился фейк о том, что якобы «польские корни влияют на решение Президента Украины Владимира Зеленского вернуть Украину Польше». Этот миф абсурден – ведь ни о каком подобном решении не идет речи, а польские корни Владимира Зеленского весьма сомнительны. В одном из своих интервью он откровенно рассказал о том, что рос не в ортодоксальной, а в «обычной советской еврейской семье».
Оба утверждения абсурдны, но Россия не оставляет надежд на то, что они могут быть восприняты тем сегментом населения, которое руководствуется принципом «верую ибо абсурдно». Ко всему, при этом российские пропагандисты пытаются аппелировать к анти-элитарным настоениям, которые часто являются атрибутом сторонников конспирологических теорий.
Преимуществом украинской и польской аудитории на данном этапе является то, что, во-первых, каналы информационного влияния в Украине и Польше существенно ограничены. По-сути, фейки можно распространять преимущественно только через социальные медиа, но даже к российским социальным медиа (например ondnoklassniki.ru или vkontakte.ru) в Украине законодательно и технически ограничены, а в Польше они никогда не пользовались популярностью. Во-вторых, парадоксальным образом, нападение на Украину и массовый выезд украинцев в Польшу (причем не только из приграничных западных районов Украины, но и с Востока и Юга Украины, где аудитория всегда была более восприимчива к российским фейкам) позволил установить тесные контакты между людьми, усилил взаимную эмпатию и сблизил украинский и польский народ настолько, что почва для зерен страха, вражды и недоверия является совсем не продородной.
Автор: Сергій Герасимчук
Публичное задание финансировано из средств Министерства иностранных дел Польши в рамках конкурса «Общественная дипломатия 2022»
ShutterStock via Forsal.pl